Социальные расходы бюджета частично компенсируют нефтяной шок, но экономический рост России может замедлиться. Насколько — зависит от развития эпидемии коронавируса и способности Москвы и ОПЕК восстановить отношения.
Табах Антон Валерьевич, управляющий директор по макроэкономическому анализу и прогнозированию «Эксперт РА» |
Понедельник, 9 марта, по масштабу страстей на финансовых рынках (не работавших в России из-за праздника) оказался очень похож на «черный понедельник» 17 августа 1998-го или же на 15 сентября 2008 года (правда, тогда рубль реагировал слабее, так как курс был управляемым). В соцсети вернулись старые карикатуры, панические идеи охватили обычно далекое от финансов население. Остроты добавляет и то, что текущий обвал происходит после двух лет относительно стабильного курса рубля.
Двойной удар
Обвал вызван одновременным прилетом сразу двух «черных лебедей» — паники из-за эпидемии коронавируса (и не всегда эффективной реакции на нее правительств разных стран) и срыва сделки ОПЕК+, который развязал ценовую войну на нефтяном рынке (возможно, ради новых переговорных позиций). Последствия для экономики от эпидемии сильно зависят от ее масштаба и адекватности принимаемых мер — а у страха глаза велики. При этом одновременный коллапс — точнее оценки коллапса — спроса и рост предложения вызвали резкий обвал цены на нефть и, как следствие, курса рубля (даже на альтернативных площадках в выходной). Рухнули все валюты развивающихся стран, даже доллар попал под раздачу, но масштабы падения рубля стали наибольшими. Как следствие, если американские индексы в начале торгов упали на 7% — и биржу закрыли на время, то российские бумаги в Лондоне падали на 20–25%. Резкость колебаний связана в основном с «выносом» спекулянтов и принудительным закрытием позиций. А также ожиданием мер поддержки от ФРС и других глобальных центробанков, которые мы можем ожидать в ближайшие несколько дней.
При оценках перспектив финансовой ситуации в мире и в России нужно разделить глобальную картинку и отечественные расклады. Если глобальные рынки получат ожидаемую монетарную поддержку и возможное снижение налогов в США, то мы увидим в ближайшее время восстановление нефтяных рынков да уровня свыше $40 за баррель. Дальнейшее зависит от успехов в борьбе с эпидемией (точнее, оценок этих успехов населением и правительствами) и способности ОПЕК и России восстановить договоренности, пусть конспирологи и говорят про целенаправленность разрыва. Роль ОПЕК не стоит переоценивать: картель довольно слабо контролирует рынок, но важно не допустить ценовой войны в разгар резкого падения спроса. Если примирение произойдет, то примерно за два месяца цены восстановятся до комфортных для ключевых традиционных производителей уровней.
2700 руб. за баррель
Именно от продолжительности нефтяного шока и оценки его глубины зависит ситуация в российской экономике. Быстрая и скоординированная реакция ЦБ и Минфина показывает, что опыт и ошибки 2014 и 2018 годов были учтены. Банк России минимум на месяц ушел с рынка и не будет закупать валюту для ФНБ, а Минфин готов даже продавать резервы при устойчиво низких ценах. Отметим, что поступления в бюджет от экспорта сырья идут с некоторым временным лагом, так что даже при обвале цен бюджет почувствует это только во втором квартале. В ФНБ ликвидных активов на 10,1 трлн руб. — по курсу на 1 марта. Так что запас прочности большой, а ослабление рубля скорее увеличивает боезапас финансовых властей. Уход с рынка ОФЗ также снизит давление. Отток нерезидентов весьма вероятен — но их доля на максимуме, да и коллапс ставок на развитых рынках сохраняет привлекательность России.
Экономический рост оказался под ударом — хотя госрасходы, в первую очередь социальные, частично компенсируют внешний шок, если низкие цены на сырье сохранятся, оценки роста придется пересматривать, насколько — опять же определит развитие эпидемии.
Хотя критика правительства и ЦБ естественна для аналитиков и СМИ, стоит признать, что проводимая последние годы «политика Плюшкина» позволяет относительно спокойно переживать очередной глобальный «апокалипсис». Уровень задолженности корпораций и банков на минимумах, что снижает неспекулятивный спрос на валюту. Более того, колебания рубля сейчас медленнее отражаются на инфляции — «спасибо» санкциям, различным эмбарго и импортозамещению. На фоне ожидания еще одного снижения ставок ФРС и расширения ликвидности другими центробанками повышение ключевой ставки ЦБ 20 марта пока маловероятно, но и снижение снято с повестки дня минимум до конца апреля. В перспективе при минимальной стабилизации рынков и на фоне инфляции в 2,4%, снижение ставки все равно неизбежно: сейчас монетарная политика чрезмерно жесткая, что при плавающем курсе просто не нужно.
Если курс не будут искусственно поддерживать, то при отсутствии новых «черных лебедей» он вернется к более адекватным значениям, — вспомним, что еще в конце 2018 года доллар стоил 69 рублей. Сейчас бюджет сводится без дефицита примерно при цене 2700 руб. за баррель (в 2014 году — 3600), и эта ненаучная, но неплохо работающая оценка может служить ориентиром для минимально комфортного уровня цены на нефть и курса рубля.
Так что причины для беспокойства есть, а вот паника опасна. Волатильность на рынке угрожает частным инвесторам, а паническая скупка «импортной» бытовой техники еще в 2014-м показала свою бессмысленность. РБК 6 января 2016 года сообщал, что доллар стоил 75 руб. впервые с декабря 2014 года, а Brent дешевела до $34,14 за баррель — минимального внутридневного уровня с июня 2004 года. Через четыре года даже специалисты с трудом вспоминают, как и почему это произошло.
Источник: РБК