Алексей Щукин, специальный корреспондент журнала «Эксперт».
В современном мире исторические города стали уникальным активом, который может генерировать серьезные финансовые потоки. Все больше городов делают ставку на извлечение культурной ренты из архитектурного наследия
Трансформация городов становится одной из главных цивилизационных задач человечества. Что такое современный город? Как он должен измениться? Каким может быть его новое содержание? Ответы на эти вопросы были представлены на всемирной выставке в Шанхае «Экспо-2010», посвященной в нынешнем году теме «Лучший город, лучшая жизнь».
Сохранение исторического наследия и идентичности города — одна из ключевых проблем современной урбанистики. Можно ли приспособить старые города к современным нуждам, сохранив их дух? Можно ли создать ситуацию, когда историческая застройка не просто сохраняется, но и генерирует денежные потоки? На эти вопросы в разных странах свои ответы. В Европе, например, уже созданы эффективные модели сохранения и коммерциализации исторического наследия. В Китае бурный экономический рост убивает историческую застройку. Россия находится в стадии выбора стратегии развития.
Бизнес на наследстве
«Лет тридцать назад в Европе коренным образом поменялась схема использования исторического наследия в городах. До этого главенствовал принцип “вот памятник — его надо охранять”. Финансировалась охрана памятников в основном государством. Но затем пришло понимание, что памятники — это не только культурная ценность, но и финансовый актив. Актив, который может приносить деньги. Актив, который повышает капитализацию окружающей территории», — отметил на круглом столе в рамках российской научной программы на «Экспо-2010» российский архитектурный критик Григорий Ревзин. Три десятка лет назад исторические здания в Европе были выведены на рынок, и начался этап коммерциализации наследия.
Почему историческую застройку удалось коммерциализировать только в это время? Совпали несколько факторов. «Европейские страны стали богаче, появились ресурсы для реставрации. Кроме того, было достигнуто насыщение рынка жилья — его настроили достаточно, чтобы компенсировать потери времен войны. Соответственно, города смогли перейти в новую фазу развития — в частности, заняться историческим наследием», — говорит вице-президент Союза архитекторов России Максим Перов. Примерно в этот период началась и эпоха массового, «конвейерного» туризма, который позволил коммерциализировать историческую застройку. Добавим, что именно на 80?е пришлась и эпоха неоконсерватизма (в частности, приватизационные программы Маргарет Тэтчер в Англии), — это также повлекло за собой вывод на рынок исторических объектов.
В Европе удалось включить историческое наследие в современную жизнь. В старых зданиях начали размещать гостиницы, рестораны, жилье, офисы; владельцы стали получать налоговые льготы. Для сложных проектов реконструкции были созданы хитрые финансовые механизмы, когда использовались и кредиты, и средства частных инвесторов, и бюджетов городов, регионов и стран. Другой механизм коммерциализации исторических зданий связан с туризмом. В этом отношении характерен пример даже не города-музея Венеции, а небольших немецких городков, где исторические центры приведены в порядок и приспособлены для туристов. Не имея ценностей мирового уровня, такие городки до 15–20% своего бюджета сегодня генерируют за счет туризма.
В последние годы в отношении европейцев к историческому наследию все отчетливее прослеживается несколько трендов. Один из них — стремление к многофункциональному использованию наследия. «Что делать со старыми зданиями? Самый простой путь — устраивать в них пабы, таверны, гостиницы. В общем, делать ставку на развлечения и туризм. Но надо стремиться к многофункциональному использованию, чтобы местные жители также были вовлечены в этот процесс», — говорит мэр немецкого города Констанц Хорст Франк. Его позиция понятна: сверхинтенсивное развитие туризма ведет к тому, что города рискуют превратиться в туристические аттракционы. Так происходит, к примеру, в Венеции: 50 лет назад население достигало 200 тыс. жителей, сегодня осталось 40 тыс., при этом ежегодно сюда приезжает 20 млн туристов. Обычной городской жизни в Венеции уже почти нет.
Еще один тренд — постоянное увеличение зон охраны: от сбережения отдельных памятников европейцы переходят к сохранению ансамблей, кварталов, районов и целых городов. При этом сегодня стараются не нарушать и фоновую среду, например — традиционный образ жизни горожан. Практически во всех европейских странах здания, которые могут претендовать на статус памятников, постоянно молодеют: под охрану сейчас берется то, что построено в 1970?х годах.
И наконец, в последние 10–15 лет активно начали развиваться проекты конверсии деградирующих территорий. Заводы, порты, старые военные базы перестраиваются в многофункциональные районы с жильем, офисами, гостиницами и общественными пространствами. Один из наиболее модных и дорогих (7 млрд евро) проектов такого рода — германский Hafen City в Гамбурге, где редевелопменту подвергается бывшая портовая зона.
Ставка на историческое наследие в развитии туризма в Европе была совершенно осознанной. «Китай — это мировая фабрика. США — мировой финансовый центр. На чем же зарабатывать старушке Европе? В чем ее специализация? Туризм, образование, инновации, креативная индустрия и так далее. Ну и, конечно, один из наших главных активов — исторические города. В эпоху глобализации это уникальный актив», — в кулуарах форума заметил корреспонденту «Эксперта» профессор Болонского университета Роберто Гранди.
Бульдозерная реконструкция
Вести в Шанхае дискуссии о сохранении исторического наследия — ирония судьбы. В отличие от Европы, где сохраняется каждый камень, в Китае сегодня широко практикуется «бульдозерная реконструкция» городов. Когда едешь по стране, то постоянно утыкаешься взглядом в засыпанные кирпичами поля. Это только что снесенные старые кварталы и поселения. В состоянии кирпичного поля они просуществуют очень недолго — будут стремительно застроены многоэтажками.
У Китая при существующих темпах развития экономики практически нет возможности сохранить старую застройку. Страна переживает период невероятно быстрой урбанизации — в мировой истории ей нет аналогов. Городское население прирастает на 1,5–2% в год. Сейчас в КНР более 120 городов-миллионников, но через 15 лет их число удвоится. «Поймите, на данном этапе у Китая нет другого пути. Не решены базовые потребности людей. Десяткам миллионов человек, прибывающим в города, надо где-то жить. Постоянно растет и благосостояние, и уровень запросов. Жить без электричества и канализации уже никто не хочет. Учтем сильное строительное лобби и получим, что снос старых кварталов запрограммирован», — объяснял мне на форуме молодой китайский архитектор.
Что же сегодня представляют собой быстроразвивающиеся китайские города? Самый яркий пример — Шанхай. Это ультрасовременный, поразительно изменившийся за 15 лет город. Некоторые американские исследователи считают, что именно Шанхай в XXI веке перехватит лидерство главного мегаполиса планеты у Нью-Йорка. В деловом районе Пудонг построены гигантские небоскребы — на их фоне горстка высоток московского Сити выглядела бы довольно сиротливо. На высоте трех-четырех этажей через весь город проложены скоростные автомобильные эстакады. Еще 15 лет назад метро в Шанхае не было, а сегодня — уже 13 линий, причем за последние четыре года построено чуть ли не сто новых станций. Лично для меня символ Шанхая — это поезд на магнитной подушке, развивающий по дороге в аэропорт скорость 430 км в час.
Однако обратная сторона стремительной трансформации тоже впечатляет. В Шанхае нет неба: над городом постоянно висит смесь смога с туманом. Старая застройка практически вся снесена: оставлены лишь выдающиеся здания. Большинство районов поражают безликостью. Это просто многоэтажки в интернациональном стиле. Если бы не вывески и китайцы на улицах, то вообще невозможно было бы понять, в какой стране ты находишься. Примерно то же самое я увидел и в нескольких других динамично развивающихся миллионниках — Нинбо, Уси, и Сучжоу. Вообще, масса китайских городов потеряли свою идентичность. Эта потеря уже сказывается: в крупнейших городах КНР значительная часть молодежи прозападно настроена и не испытывает особого пиетета к национальной культуре.
К чести китайцев, они четко понимают проблемы. Сохранение исторического наследия, развитие культурного туризма и вывод бренда города на международный уровень — эти пункты с недавних пор есть в программах развития многих городов. Правда, подход к сохранению культурного наследия у китайцев своеобразный: им легче снести и заново построить для туристов квартал или городок в духе старины. Такие «новоделы» в КНР распространены. Как сделать новые китайские города национальными по духу, пока не ясно. «Новая китайская архитектура еще не нашла своего лица. Сегодня архитекторы плохо знают традиционные национальные приемы и просто копируют западные образцы. Как национальные коды и китайский колорит должны проявляться в современной архитектуре? Вопрос остается открытым», — так рассуждали китайские архитекторы в кулуарах форума «Культурное наследие и регенерация городов» в рамках «Экспо-2010».
Эксплуатация ауры и скоростной транспорт
Каково место России по отношению к историческому наследству в системе координат Европа—Китай? Внешне у нас все похоже на европейскую ситуацию тридцатилетней давности. По жесткости охранного законодательства и провозглашаемым лозунгам Россия близка к Европе: мы — однозначно за сохранение наследия. За памятники у нас отвечает государство. Велик соблазн и развиваться по европейскому пути, разыгрывая карту культурного туризма. Но здесь препятствий слишком много. Начнем с того, что Европа намного богаче: в России сегодня нет денег, чтобы привести в порядок и грамотно содержать историческую застройку по всей стране. Очень сложно и встроиться в мировой туристический рынок. В стране слабо развита инфраструктура туризма, города не очень ухожены, у России имидж небезопасной для туристов страны. Да и, если честно, у нас не так много памятников мирового уровня: достойными крупными игроками на глобальном рынке туризма могли бы быть только Санкт-Петербург да Москва.
Понятно, что в отличие от Китая нас не подгоняют ни стремительная урбанизация, ни бурный рост населения. Это значит, что сносить историческую среду ради многоэтажек вроде бы нет причин. Впрочем, есть в России город, который пошел по очень неблагоприятному для исторического наследия пути «реконструкции со сносом», — Москва. Давление денег здесь очень велико, и город в последние 20 лет двигался по шанхайскому пути, пусть и в очень мягком варианте. Сотни исторических зданий в центре были снесены, по идентичности города был нанесен сильный удар. В Москве на развилке девелопмент—туризм акцент был сделан на первом, что означает частичное уничтожение исторической среды.
Как изменить данную ситуацию с историческими зданиями, которые постепенно разрушаются? Рискнем предложить несколько рецептов. Первое: необходимо найти механизмы для включения исторических зданий в текущую жизнь. «В России нет ни одной льготы для людей и компаний, занимающих исторические здания. Есть только обременения. Кнут есть, нужен пряник. Очевидно, что нужны хотя бы льготы по налогообложению, как в Европе», — говорит Максим Перов. Реализация этого предложения, впрочем, сразу упирается в кучу проблем. В России налог на недвижимость очень низок, так что и льгота по нему вряд ли будет действенной. В период кризиса власти скорее будут поднимать налоги, чем давать какие-то льготы. Да и сами льготы должны быть дифференцированными: очевидно, что памятник в Москве и в Угличе — это две разные истории.
Второе: необходимо посмотреть правде в глаза и признать — историческая среда в стране разрушается естественным образом. В то же время охранное законодательство сегодня слишком строго, оно предписывает дорогой режим реставрации для массы памятников. Понимая ограниченность финансовых ресурсов, нужно четко определить, какие исторические здания подлежат только реставрации, какие можно реконструировать, а какие — перестраивать. Это позволит все-таки включить исторические здания в жизнь города. Вряд ли можно обойтись и без приватизации памятников, которую надо проводить при строжайшем надзоре за состоянием зданий (надзор этот должен быть не менее строгим и после приватизации). Понятно, что приватизация неизбежно приведет к злоупотреблениям, но и нынешняя ситуация «собаки на сене» бесперспективна: государство не имеет денег на содержание домов, но не пускает инвесторов.
Третье: нужны яркие, нестандартные идеи. Одну из таких идей высказал на круглом столе в Шанхае Григорий Ревзин. Ее суть — историческое наследие можно монетизировать не только через редевелопмент или культурный туризм, но и через эксплуатацию ауры исторических мест, повышение капитализации территорий вокруг них. Посмотрим, что происходит сейчас. Вокруг Москвы коттеджная застройка концентрируется на бывших колхозных полях в 10–30 километрах от города. Инфраструктура там не развита: нет школ, детских садов, магазинов, ресторанов. Среда жизни получается достаточно убогая, даже если поселок состоит из дорогих коттеджей. При этом в 30–100 километрах от столицы масса исторических городов с уже сложившейся инфраструктурой. Строительство вокруг них не развито, потому что трудно добираться автомобилем до Москвы. Идея такова: если связать скоростной железной дорогой условный Звенигород с Москвой, то ситуация меняется в корне. Пригороды Звенигорода начинают активно застраиваться: инфраструктура уже есть, до столицы можно добраться за 30 минут, да и аура исторического места сильна. Сам Звенигород получает мощный импульс к развитию. Такое решение снимает остроту и по другим вопросам: уменьшается количество машин на дорогах во всем Московском регионе, улучшается экология, снижается давление на столичном рынке недвижимости.
Утопичен ли такой проект? Вовсе нет. Опыт того же Китая показывает, что в стране можно в короткие сроки развернуть строительство сети скоростных железных дорог. Развитие общественного транспорта (в том числе и скоростного) — сегодня главный тренд в развитии европейских городов. Это убедительно демонстрирует шанхайское «Экспо». Все упирается только в стратегическое планирование и политическую волю федерального правительства. Впрочем, альтернативы крупным транспортным и градостроительным проектам в Московском регионе уже просто нет: при инерционном развитии город и область не имеют будущего.
«Эксперт»